МЬЮЗ накрыла целая лавина несчастий - начиная от неудавшегося во всех отношениях выступления на закрытии Олимпийских игр (да, ужасная подтанцовка, я ИМЕННО ВАС имею в виду!), и заканчивая совершенно дешевым, ужасно неприглядным с профессиональной и чисто человеческой точки зрения клипом на песню про то, как у Мэтта палец прилип к пластинке - и он его никак не мог отодрать. Так рождалась легенда. Кто же виноват во всех несчастьях?
Причина всех бед
Небольшая пьеска из двух действий с антрактом, в котором можно основать преторианскую церковь
Действие первое
Англия, Лондон. На сцене темно. Слышно журчание воды по явно канализационным трубам, писк крыс и отдаленно напоминающий человеческую речь мат бомжей где-то далеко. Кто-то всхлипывает и зовет маму. В одном из углов вдруг вспыхивает свет. В неверном огоньке зажигалки видны лица четырех человек. Это МЭТТ БЕЛЛАМИ, человек, которому пришлось написать гимн для Олимпиады, чтобы пустили на ее открытие – все предыдущие разы его заворачивали еще на фейс-контроле; ДОМИНИК ХОВАРД – человек, который неумение бриться и причесываться превратил в моду; КРИСТОФЕР УОЛЬСТЕНХОЛЬМ – который, несмотря на шесть детей, все еще верит в чудо и таблетки от беременности; ТОМАС КИРК, человек, который всегда ответственный и крайний, а оттого нервный и похож на еврея.
Голос БЕЛЛАМИ, повелительно: Все готовы?
Голос ТОМА, отчетливо: Я против! Прошу занести в протокол.
Голос БЕЛЛАМИ, грозно: Протокол съели крысы, но я запомню. Итак - все готовы?
Голос КРИСА, лениво: А когда будут подавать напитки?
Голос БЕЛЛАМИ, сварливо: Когда здесь будут садиться самолеты. Я последний раз спрашиваю – все готовы?
(Молчание)
Голос БЕЛЛАМИ, облегченно: Ну наконец-то. Тогда позвольте начать…
Голос ХОВАРДА, сосредоточенно: Ой, а мы уже начинаем? Подожди-подожди, у меня тут нитка на шлевке от подгибки отпоролась. Ужасный конфуз.
Голос БЕЛЛАМИ, визжит: Вы издеваетесь?!
Голос КРИСА, в гробовой тишине: Да.
Голос ТОМА, устало: Да дайте ему уже начать. А то он тут себе фальцет отморозит.
Голос БЕЛЛАМИ, назидательно: А вот и не отморожу. Мне Кейт штаны на собачьем меху велит одевать.
Голос ТОМА, убито: Боже, БЕЛЛАМИ, как же все-таки хорошо, что ты поешь, а не лечишь людей от гонореи…
Голос КРИСА, довольно: О! И мне Кэлли такие штаны купила! Не знал, что у меня есть фальцет.
Голос ТОМА, спустя паузу: Вы оба.
Голос ХОВАРДА, довольно: Ну вот, я вслепую заштопал себе шлевку походной иголкой… О черт, кажется я пришил себе руку!
Голос ТОМА, удрученно: Я чувствую, что спас мировую медицину.
(В тишине раздается слаборазличимый стон)
Голос БЕЛЛАМИ, торжествующе: Ага! Очнулся, супостат! Срочно начинаем, пока я достаточно злой. А то потом опять добрый буду и не смогу мстить…
Голос ХОВАРДА, ворчливо: … и буду просто ездить по мозгам друзей.
Голос БЕЛЛАМИ, звучно: Пусть здесь все озарит обличительный свет!
(Хлипко чиркает зажигалка, вспыхивает трепещущий крохотный огонек, освещающий только недоуменную физиономию БЕЛЛАМИ)
БЕЛЛАМИ, недоуменно: Что, лампу не взяли?
ТОМ, со вздохом: Лампу мы взяли. А вот розетки с током в чемодан не полезли. Все-таки 220 вольт!
БЕЛЛАМИ, удрученно: Может быть, хоть свечи есть?
КРИС, едко: Может быть, тебе еще пианино со спагетти и столик на двоих?
БЕЛЛАМИ, со вздохом: Не так я себе представлял высокое торжество правосудия. (Сиротливо смотрит на огонек зажигалки). Ну тогда - объявляю заседание Обличительного совета открытым торжественно открытым!
(Зажигалка резко тухнет, сцена погружается во мрак)
Голос ХОВАРДА, досадливо: Черт. Кажется, кончился бензин.
Голос БЕЛЛАМИ, ехидно: Лучше бы это сказал работник бензаколонки твоему отцу, когда тот ехал на первое свидание с твоей мамой!
Занавес.
Действие второе.
Те же там же. На сцене стол, стулья, безэмоциональные крысы в углу глодают украденный у БЕЛЛАМИ ботинок. Музыкант сиротливо прячет пятку в оранжевом носке за второй ботинок, ежась от холода. Перед ним на стуле в три погибели сидит человеческий кокон, отдаленно напоминающий обернутый в простыню банан. Кокон всхлипывает и жалобно материться. БЕЛЛАМИ суров. На заднем плане боевые друзья, добавляя атмосфере напряженности, режутся в дурака на щелбаны – выигрывает КРИС.
БЕЛЛАМИ, визгливо: Адреса, пароли, явки! От кого серебряники получал, ирод?! СОЗНАВАЙСЯ!
ХОВАРД, шепотом: Кирк, ты родословную БЕЛЛАМИ смотрел? У него овчарок в роду не было?
КРИС, шепотом: Если и были, их явно не обработали от паразитов как следует. Половина выжила и перебралась к нему в голову!
ТОМ, шепотом: Предлагаешь проглистовать?
КРИС, легко: Да типун тебе на нёбо. Его мозговые слизни нам еще пригодятся.
ТОМ, согласно: Да. Подозреваю, что именно благодаря им мы все еще выпускаем новые альбомы.
БЕЛЛАМИ, разъяренно: …МОЛЧИШЬ?! А если так?!
(Направляет свет лампы прямо в кокон, тот явно пытается родить бабочку)
ТОМ, индифферентно: ГААГа нам этого не простит.
БЕЛЛАМИ, яростно: Плевал я на вашу ГАГУ! Носатые итальянки мне не указ!
(ТОМ, было, открывает рот. Закрывает. Продолжает играть. БЕЛЛАМИ достает из кармана замусоленный кусок бумаги, разворачивает – это записка на полметра)
БЕЛЛАМИ, перечисляет: Ужасный звук на выступлении Олимпийских игр – подумать только, пенсионерки из Спайс Герлз под фанеру выступили лучше нас!; вырезанный эфир NBC – все-таки не зря я два дня назад на вечеринке назвал их программного директора членоголовым кретином – как чувствовал; мерзкий нищий клип на новую песню..!
ТОМ, возмущенно: Эй! Это все, что я мог сделать!..
Хвард, хмуро: За 15 минут. Между двумя бросками кружки по барной стойке.
ТОМ, деловито: Я тренировался…
ХОВАРД, с намеком: Быть безработным?
ТОМ, деловито: …убивать кружкой на расстоянии.
КРИС, удивленно: Все-таки БЕЛЛАМИ, с чего ты взял, что во всем виноват именно этот малый?
БЕЛЛАМИ, доходчиво: ПоТОМу что это был единственный, кого мне удалось догнать сразу после закрытия Олимпиады.
ТОМ, едко: Болельщик параолимпийских игр? Ты не заметил поблизости инвалидной коляски?
БЕЛЛАМИ, сварливо: Если он и был инвалидом, то за время моего выступления он исцелился. Потому что убегал он как Иисус по воде – перепрыгивая метровые ящики.
КРИС, скептично: Если только до этого он съел реактивный двигатель и пукал чистым дизельным топливом. Сколько в нем роста, метр в прыжке?
БЕЛЛАМИ, доставая газовую горелку: Это даже лучше. Удобнее зашивать в мешок.
ТОМ, в ужасе: БЕЛЛАМИ, ты в своем уме?! (подумав) Хотя о чем я…
ХОВАРД, спокойно: Не останавливайте его. Тюрьме нужны художники по хлебному мякишу.
(Кокон делает отчаянную попытку уползти гусеницей)
БЕЛЛАМИ, хищно: Смотрите, враг бежит! Ну-ка, покажи всем свое гнусное вражеское лицо, супостат! (Подскакивает, рвет капюшон. Под ним – сын КЕЙТ ХАДСОН, супруги МЭТТЬЮ БЕЛЛАМИ – РАЙДЕР МЭТТОВИЧ ХАДСОН, известный пакостник).
Райдер, воет и мажет сопли по подбородку: Я все скажу МААААААМЕ!
БЕЛЛАМИ, досадливо, отвешивая подзатыльник: Да щас! А я тогда ей расскажу, кто ее марихуану из банки с чаем ворует.
Райдер, обиженно: Ты.
БЕЛЛАМИ, торжествующе: Правильно. А кому она поверит?..
Райдер хнычет.
ХОВАРД, задумчиво: Странно, что он тебе только звук и репутацию на Олимпиаде испортил. А мог бы и тормоза в машине подрезать.
КРИС, сквозь зубы: И все бы его поняли.
Занавес.
Причина всех бед
Небольшая пьеска из двух действий с антрактом, в котором можно основать преторианскую церковь
Действие первое
Англия, Лондон. На сцене темно. Слышно журчание воды по явно канализационным трубам, писк крыс и отдаленно напоминающий человеческую речь мат бомжей где-то далеко. Кто-то всхлипывает и зовет маму. В одном из углов вдруг вспыхивает свет. В неверном огоньке зажигалки видны лица четырех человек. Это МЭТТ БЕЛЛАМИ, человек, которому пришлось написать гимн для Олимпиады, чтобы пустили на ее открытие – все предыдущие разы его заворачивали еще на фейс-контроле; ДОМИНИК ХОВАРД – человек, который неумение бриться и причесываться превратил в моду; КРИСТОФЕР УОЛЬСТЕНХОЛЬМ – который, несмотря на шесть детей, все еще верит в чудо и таблетки от беременности; ТОМАС КИРК, человек, который всегда ответственный и крайний, а оттого нервный и похож на еврея.
Голос БЕЛЛАМИ, повелительно: Все готовы?
Голос ТОМА, отчетливо: Я против! Прошу занести в протокол.
Голос БЕЛЛАМИ, грозно: Протокол съели крысы, но я запомню. Итак - все готовы?
Голос КРИСА, лениво: А когда будут подавать напитки?
Голос БЕЛЛАМИ, сварливо: Когда здесь будут садиться самолеты. Я последний раз спрашиваю – все готовы?
(Молчание)
Голос БЕЛЛАМИ, облегченно: Ну наконец-то. Тогда позвольте начать…
Голос ХОВАРДА, сосредоточенно: Ой, а мы уже начинаем? Подожди-подожди, у меня тут нитка на шлевке от подгибки отпоролась. Ужасный конфуз.
Голос БЕЛЛАМИ, визжит: Вы издеваетесь?!
Голос КРИСА, в гробовой тишине: Да.
Голос ТОМА, устало: Да дайте ему уже начать. А то он тут себе фальцет отморозит.
Голос БЕЛЛАМИ, назидательно: А вот и не отморожу. Мне Кейт штаны на собачьем меху велит одевать.
Голос ТОМА, убито: Боже, БЕЛЛАМИ, как же все-таки хорошо, что ты поешь, а не лечишь людей от гонореи…
Голос КРИСА, довольно: О! И мне Кэлли такие штаны купила! Не знал, что у меня есть фальцет.
Голос ТОМА, спустя паузу: Вы оба.
Голос ХОВАРДА, довольно: Ну вот, я вслепую заштопал себе шлевку походной иголкой… О черт, кажется я пришил себе руку!
Голос ТОМА, удрученно: Я чувствую, что спас мировую медицину.
(В тишине раздается слаборазличимый стон)
Голос БЕЛЛАМИ, торжествующе: Ага! Очнулся, супостат! Срочно начинаем, пока я достаточно злой. А то потом опять добрый буду и не смогу мстить…
Голос ХОВАРДА, ворчливо: … и буду просто ездить по мозгам друзей.
Голос БЕЛЛАМИ, звучно: Пусть здесь все озарит обличительный свет!
(Хлипко чиркает зажигалка, вспыхивает трепещущий крохотный огонек, освещающий только недоуменную физиономию БЕЛЛАМИ)
БЕЛЛАМИ, недоуменно: Что, лампу не взяли?
ТОМ, со вздохом: Лампу мы взяли. А вот розетки с током в чемодан не полезли. Все-таки 220 вольт!
БЕЛЛАМИ, удрученно: Может быть, хоть свечи есть?
КРИС, едко: Может быть, тебе еще пианино со спагетти и столик на двоих?
БЕЛЛАМИ, со вздохом: Не так я себе представлял высокое торжество правосудия. (Сиротливо смотрит на огонек зажигалки). Ну тогда - объявляю заседание Обличительного совета открытым торжественно открытым!
(Зажигалка резко тухнет, сцена погружается во мрак)
Голос ХОВАРДА, досадливо: Черт. Кажется, кончился бензин.
Голос БЕЛЛАМИ, ехидно: Лучше бы это сказал работник бензаколонки твоему отцу, когда тот ехал на первое свидание с твоей мамой!
Занавес.
Действие второе.
Те же там же. На сцене стол, стулья, безэмоциональные крысы в углу глодают украденный у БЕЛЛАМИ ботинок. Музыкант сиротливо прячет пятку в оранжевом носке за второй ботинок, ежась от холода. Перед ним на стуле в три погибели сидит человеческий кокон, отдаленно напоминающий обернутый в простыню банан. Кокон всхлипывает и жалобно материться. БЕЛЛАМИ суров. На заднем плане боевые друзья, добавляя атмосфере напряженности, режутся в дурака на щелбаны – выигрывает КРИС.
БЕЛЛАМИ, визгливо: Адреса, пароли, явки! От кого серебряники получал, ирод?! СОЗНАВАЙСЯ!
ХОВАРД, шепотом: Кирк, ты родословную БЕЛЛАМИ смотрел? У него овчарок в роду не было?
КРИС, шепотом: Если и были, их явно не обработали от паразитов как следует. Половина выжила и перебралась к нему в голову!
ТОМ, шепотом: Предлагаешь проглистовать?
КРИС, легко: Да типун тебе на нёбо. Его мозговые слизни нам еще пригодятся.
ТОМ, согласно: Да. Подозреваю, что именно благодаря им мы все еще выпускаем новые альбомы.
БЕЛЛАМИ, разъяренно: …МОЛЧИШЬ?! А если так?!
(Направляет свет лампы прямо в кокон, тот явно пытается родить бабочку)
ТОМ, индифферентно: ГААГа нам этого не простит.
БЕЛЛАМИ, яростно: Плевал я на вашу ГАГУ! Носатые итальянки мне не указ!
(ТОМ, было, открывает рот. Закрывает. Продолжает играть. БЕЛЛАМИ достает из кармана замусоленный кусок бумаги, разворачивает – это записка на полметра)
БЕЛЛАМИ, перечисляет: Ужасный звук на выступлении Олимпийских игр – подумать только, пенсионерки из Спайс Герлз под фанеру выступили лучше нас!; вырезанный эфир NBC – все-таки не зря я два дня назад на вечеринке назвал их программного директора членоголовым кретином – как чувствовал; мерзкий нищий клип на новую песню..!
ТОМ, возмущенно: Эй! Это все, что я мог сделать!..
Хвард, хмуро: За 15 минут. Между двумя бросками кружки по барной стойке.
ТОМ, деловито: Я тренировался…
ХОВАРД, с намеком: Быть безработным?
ТОМ, деловито: …убивать кружкой на расстоянии.
КРИС, удивленно: Все-таки БЕЛЛАМИ, с чего ты взял, что во всем виноват именно этот малый?
БЕЛЛАМИ, доходчиво: ПоТОМу что это был единственный, кого мне удалось догнать сразу после закрытия Олимпиады.
ТОМ, едко: Болельщик параолимпийских игр? Ты не заметил поблизости инвалидной коляски?
БЕЛЛАМИ, сварливо: Если он и был инвалидом, то за время моего выступления он исцелился. Потому что убегал он как Иисус по воде – перепрыгивая метровые ящики.
КРИС, скептично: Если только до этого он съел реактивный двигатель и пукал чистым дизельным топливом. Сколько в нем роста, метр в прыжке?
БЕЛЛАМИ, доставая газовую горелку: Это даже лучше. Удобнее зашивать в мешок.
ТОМ, в ужасе: БЕЛЛАМИ, ты в своем уме?! (подумав) Хотя о чем я…
ХОВАРД, спокойно: Не останавливайте его. Тюрьме нужны художники по хлебному мякишу.
(Кокон делает отчаянную попытку уползти гусеницей)
БЕЛЛАМИ, хищно: Смотрите, враг бежит! Ну-ка, покажи всем свое гнусное вражеское лицо, супостат! (Подскакивает, рвет капюшон. Под ним – сын КЕЙТ ХАДСОН, супруги МЭТТЬЮ БЕЛЛАМИ – РАЙДЕР МЭТТОВИЧ ХАДСОН, известный пакостник).
Райдер, воет и мажет сопли по подбородку: Я все скажу МААААААМЕ!
БЕЛЛАМИ, досадливо, отвешивая подзатыльник: Да щас! А я тогда ей расскажу, кто ее марихуану из банки с чаем ворует.
Райдер, обиженно: Ты.
БЕЛЛАМИ, торжествующе: Правильно. А кому она поверит?..
Райдер хнычет.
ХОВАРД, задумчиво: Странно, что он тебе только звук и репутацию на Олимпиаде испортил. А мог бы и тормоза в машине подрезать.
КРИС, сквозь зубы: И все бы его поняли.
Занавес.
это просто гениально :*D
mad Monday, Спасибо)